Известно, что гномы очень консервативны. По шестнадцать часов в день без праздников и выходных работают они в своих шахтах, добывая сокровища, чтобы наполнить ими семейные сундуки. Ничто не может отвлечь их. Разве что забота о переходящей из поколения в поколение кирке вынуждает иной раз прекратить врубаться в скалу, присесть на камень, любовно протереть волшебное лезвие замшевой тряпочкой, полить его из флакончика, хранящегося у каждого в кармане фартука. Дождаться, пока магическая жидкость впитается в голубую сталь, снова
протереть насухо, покрепче взяться за ручку и приступить к вырубке. Только раз в четыреста лет гномы прекращают работу и сходятся на слет, где обсуждают накопившиеся за последнее четырехсотлетие проблемы, избирают новый исполнительный комитет и обучают молодежь, давая мастер-классы безбородым юнцам, иные из которых не достигли даже восьмисотлетнего рубежа совершеннолетия.
Грудл справедливо считался одним из лучших работников своей эпохи. Кирка его, по имени Нидла, передавашаяся от отца к сыну несметное количество поколений, сама находила незаметные в полумраке трещинки скалы и, вгрызаясь в них, отыскивала драгоценные камни невиданного размера. Но и руки, держащие волшебную кирку были могучими и умелыми. Иногда Грудл даже спорил со своей киркой. Бывало, что и оказывался прав. Они очень любили друг друга. Грудл заботился о кирке, как о родной дочери. И она всегда оказывалась под рукой, так что, несмотря на мрак пещеры и груды камней и песка, Грудлу никогда не приходилось искать ее. Довольно было опустить
руку на землю и он сразу нашаривал рукоять Нидлы.Не удивительно, что последние десять слетов честь показать собратьям высокий класс горной работы доставалась Грудлу.
Гномы довольно прохладны, и мало что помимо богатств способно привести их в волнение. А все же накануне показательного выступления Грудл чувствовал тревогу и возбуждение. Репетируя свое вступительное слово, он вонзил Нидлу в скалу и тут случилась катастрофа - неведомая неодолимая сила с размаху швырнула его носом в стенку. Едва очухавшись от удара и стерев выступившие на глаза слезы, Грудл понял, что это не обвал и не землетрясение. Произошло что-то гораздо худшее - рукоять Нидлы сломалась, и из кирки торчал жалкий обломок.
Опытный гном знает, что иногда рукоятки приходится менять. Последний раз такое случилось с прадедом Грудла. Дома у него даже хранилась припасенная тысячу лет назад новая рукоять. Он купил ее у маркитанта, промышлявшего в гномьих пещерах. Была она выточена из железного дерева и, как положено, скромно украшена резьбой и немногими драгоценными камнями. Но до дому восемнадцать дней пути, а урок назначен на ближайшее утро.
Грудл пришел в отчаянье. Никакой выход не казался приемлемым. Он уже подумывал о том, чтобы украсть кирку у кого-нибудь из маститых гномов - да ведь каждую стоящую кирку знают в лицо! Или взять одну из простых, всегда валяющихся возле вырубки. Ученики небрежны и не берегут свои орудия.
Он ужаснулся, представив, как на глазах у всего народа будет орудовать безликой, слабой и вялой железякой. Вообще неизвестно, добудет ли он бриллиант. Такого позора его семейство не переживет. Да и Нидла, раненая, но живая, не простит предательства.
Оставалось одно - найти выход из пещеры, добраться до леса, срубить подходящее деревце и смастерить из него рукоять, которой хватит на один час работы. А уж вернувшись домой, он заменит деревяшку на настоящую ручку, достойную его Нидлы. До начала урока было еще несколько часов. Упорство гномов не знает себе равных. Грудл взял поломанную кирку и заспешил вон из пещеры.
Он еще никогда не был снаружи горы. Выход пещеры был в лесу у самой опушки. Стояла теплынь. Яркая луна светила лучше всех факелов подземелья вместе взятых. Запах стоял такой, что у гнома не было слова, чтобы описать его. Ведь он никогда не чувствовал других запахов, кроме пота, пыли и чадящих факелов. А снаружи была весна. Цвели сирень и черемуха. Птички щебетали, перекликаясь между собой, пока одна из них не принялась петь так восхитительно, что остальные замолкли, не решаясь прервать солиста. Они понимали толк в пении, как Грудл понимал в драгоценных камнях.
Он вышел на полянку и увидел, что сверху сияют россыпи драгоценностей. Лучше, чем все сундуки, наполненные его народом за тысячелетия.
Грудл не вернулся в пещеру. Он починил Нидлу, построил ею себе домик на опушке и нанялся каменщиком к здешнему герцогу. Герцог иногда приглашает гостей, чтобы показать им вместо плясунов и фокусников, как работает его Главный строитель. А Грудл вечером возвращается домой с заработанной золотой монеткой. Кладет ее в сундук, выточенный им в свободное время из большого камня. Усаживается в кресло-качалку возле крыльца и слушает соловьев.