Лева получил от Гарри маленькую комнату и небольшой компьютер с большим АЦПУ (так тогда назывались огромные неуклюжие принтеры, выдающие столбики цифр на широкой перфрорированной бумажной ленте). Он работал с удовольствием и уже через несколько месяцев я была свидетелем чуда.
Лева писал текст, а я печатала его на нашей портативной Эрике, а потом вписывала своим корявым почерком во все пять экземпляров многоэтажные формулы. Текст попадал к Григорию Петровичу, рассылался на отзывы и к оппонентам, претерпевал изменения и печатался мной в новых редакциях, пока не подошло время окончательного варианта, который отдали профессиональной машинистке и в который я вписывала формулы с чрезвычайным усердием, высунув кончик языка. Московский благосклонный оппонент пару раз приезжал в Тбилиси и убывал домой, нагруженый тяжелыми корзинами с лучшими армянскими чурчхелами, сушенной хурмой, любовно изготовленными гозинаки, кадой и сезонными фруктами. Подношения эти были вполне добровольными, но не сделать их было совершенно немыслимо. Отзыв, вероятно, не изменился бы, но оппонент был бы глубоко изумлен.
Наконец день защиты был назначен. Лева был занят организационнй стороной - залом, плакатами, согласованиями разных компонентов на разных уровнях и многократными предупреждениями членов Ученого Совета о дне и часе защиты. Я была глубоко озабочена кулинарной стороной - банкет являлся немаловажной частью успешной защиты. По традиции на него приходил весь Ученый Совет во главе с директором института и все ближайшие друзья.
Защита началась с оглашения присутствующих членов Ученого Совета и с того, что один из них заплетающимся языком сказал директору: Батоно Гиорги! Товарищ Мшвениерадзе просил передать, что он уехал на похороны бабушки в деревню, но он "за" присуждение диссертанту ученой степени кандидата наук.
Директор страшно разгневался. Публичный позор, превращающий в глазах видного московского ученого-оппонента солидный Ученый Совет в шарашкину контору, привел его в неистовство. Гневная его речь продолжалась недолго и закончилась сообщением, что за отсутствием кворума защита отменяется.
Но банкет-то на сорок человек был вполне готов и это все понимали. Поэтому, помявшись, все сошлись на том, что диссертация хорошая, когда удасться собрать кворум, она пройдет с блеском. А раз так, можно уже сейчас отметить это выпивкой и закуской в доме диссертанта. И вся компания завалилась к нам домой.
Не знаю почему - но застолье получилось невероятно веселым. Наша тоска, граничащая с отчаянием, тансформировалась в буйное безграничное веселье всех участников. Друзья предпочли накрыть себе стоячие места на кухне и там творилось что-то неописуемое. От хохота выступали слезы и сотрясались стены. Разошлись пьяные и очень довольные. В дверях директор сказал ученому секретарю: "Тенгиз, если в следующий раз ты этому парню не организуешь защиту как положено..." Скромность не позволяет мне описать, что в этом случае собирался сделать наш директор и председатель Ученого Совета с мамой нашего Ученого секретаря