Я звонила ему домой, чтобы узнать, что задано по английскому и его мама отвечала мне недовольным голосом. Но я снова звонила, чтобы выяснить, на когда назначен зачет по дифференциальным уравнениям
Мы жили недалеко друг от друга и ездили в университет одним и тем же автобусом. Вся жизнь моя была сосредоточена на том, едем ли мы вместе. А если да, то заметил ли он меня. А если заметил, то протиснулся ли ко мне. А потом, сумела ли я ответить беззаботно и остроумно. И подал ли он мне руку, чтобы помочь выйти из автобуса.
Постепенно мы стали и возвращаться вместе. Наступили теплые дня и мы возвращались пешком, и всю дорогу говорили обо всем. В основном, о нем.
Он еще два раза приглашал меня на свидания. Мокрые вонючие поцелуи были ничтожной платой за то, как он смотрел на меня и как вздрагивал его голос, когда он называл мое имя. Потом он уехал на майские праздники в Ереван, а когда вернулся, сказал мне, что наши отношения были ошибкой. Я пожала плечами, отвернулась и ушла домой одна.
Дома я заползла под одеяло и лежала там скорчившись и слушая свои стоны. Мое разбитое сердце безумно колотилось и осколки его царапали что-то внутри, мешая дышать. Тело мое хотело выжить, но душа - душа хотела умереть! Через пару часов, душа перевесила, я добралась до аптечки и проглотила все снотворные которых там было больше, чем достаточно.
Однако в тот раз мое тело, не принимавшее участия в этой любви, все-таки победило! Когда родители пришли домой, оно сумело проснуться на секунду и наябедничать им о деяниях моей беспутной души. Дальше была неотложка, больница, промывание желудка и прочие неинтересные подробности. Я проснулась ночью - у меня сильно болело горло - от толстого шланга, который в меня засунули, не особенно церемонясь. Но душа болела намного меньше. А совесть - совесть вообще не тревожила меня! Я ни разу не подумала о моих бедных родителях. Мои страдания были так огромны по сравнению с их мелкими неприятностями.
