Моя работа позволяет мне свести знакомства с самыми разными людьми из всех слоев общества. Некоторые представители человечества вызывают такие яркие чувства, что их трудно оставить исключительно для собственного пользования. Немножко расскажу здесь...
Лечился у нас один пожилой профессор. Этнограф и писатель. Известный человек. У меня даже есть его книжка, переведенная на русский язык. Он каждый день приходил на облучение и на просьбу раздеться,- что подразумевало снять обувь, приспустить брюки и что там под ними, и приподнять рубашку - разоблачался медленно и с удовольствием с ног до головы. После этого он вольной походкой, слегка размахивая руками выходил из-за ширмы и неторопливо приближался к лечебному ложу. Наши девочки за годы работы привыкли к зрелищу тех частей тела, которые даже на пляже принято скрывать под одеждой. Но этот пациент приводил их в смущение. Была шокирована и я, однажды внезапно влетевшая в комнату по своим неотложным делам и столкнувшаяся с голым, довольным и раскованным знакомым, который не преминул остановиться и переброситься со мной парой слов. После этого он удобно улегся, а я удалилась, полностью позабыв, что именно привело меня в это помещение.
Под пару этому случаю помнится и другой. На симуляцию пришла молодая женщина, принадлежащая к одному из самых одиозных израильских хасидских течений. Закутаная с ног до головы многочисленными одеждами, она была еще сверху прикрыта пелериной, которая в интересах скромности скрывает даже самые общие очертания женского тела. Поэтому мы предполагали, что начнется длинная история с уговорами, уступками и компромиссами, но - нет! По первому предложению раздеться, что позволяло ей оставить на теле большую часть одежды, пожертвовав лишь двумя-тремя ее элементами, она, в считанные секунды, сбросила с себя все до последнего лоскутка и с интересом ожидала продолжения приключений. Оказалось, она специально ходила посветоваться с ребецинь и та велела ей слушаться персонал безо всяких возражений.
Еще одна незамысловатая история, которую я не могу забыть вот уже много лет, связана с мамой и дочкой. Мама была большая полная женщина лет тридцати пяти, а дочка худеньким семилетним заморышем. Когда под действием химиотерапии у девочки стали выпадать волосы, мама обрила свою голову и они гордо ходили взявшись за руки в одинаковых джинсах и майках, одинаково сверкая бритыми головами.
Но самой удивительной матерью была шведка из города Упсала. Они с мужем купили домик в Бейт Лехеме и усыновили шесть или семь арабских детей с разными психическими и соматическими заболеваниями. Она была им нежной матерью, говорила с ними по арабски и без колебаний отдавала им свою жизнь. Двух самых маленьких она приводила с собой на лечение, не рискуя оставить их на попечение старших братьев. Это была Святая в том самом смысле, который вкладывает в это слово католическое сознание, хотя сама она была протестанткой. Небеса могли бы отнестись к ней милостивее, но у них, как всегда, свои виды. Через несколько месяцев ее муж швед остался вдовцом с больными детьми в арабском городе. Что с ним стало дальше я не знаю...
Необычайно интересным, обаятельным и привлекательным человеком оказался известный израильский физик родом из Харькова, крупный публицист и редактор литературного журнала. Мы вылечили его, но он много лет наблюдался у своего врача и мне доводилось беседовать с ним и его женой, когда они приходили на ежегодные проверки. Она написала множество популярных романов и сделала его фамилию известной среди менее высоколобых читателей чем те, которые читают его статьи по физике и эссе по культурологии. Этот человек запомнился мне сочетанием ощутимого мощного интеллектуального потенциала и мягкой внимательности к тем банальностям, которые я вставляла в нашу беседу.
Последняя история касается человека, которого мы лечили радиоактивным йодом. Это очень успешное и надежное лечение после операции по удалению щитовидной железы. Единственным неудобством является то, что несколько дней после приема лекарства пациент немножко излучает и для безопасности семьи устанавливаются ограничения на его контакты с родными. Однако через неделю он совершенно безопасен и возвращается к обычному образу жизни.
Этот человек позвонил через пару недель и спросил, можно ли ему купаться в Мертвом море. Он с трогательной ответственностью опасался, что воды Мертвого моря от контакта с ним станут вредны для других купающихся. Да будет благословен маленький, не совсем здоровый человек, боящийся повредить собой огромному и уже давным давно мертвому морю.
