Слезы лились до конца уроков, по дороге домой и дома до самого вечера. Я перебирала все детали трагедии. Самой ужасной было то, что Лидочка не плакала. Она немножко нахмурилась, потом пересела, куда велели, открыла Арифметику и начала решать пример.
Дома я рассказала, что случилось и выслушала подобающие укоры и утешения. Но мысль о том, что завтра я вернусь в класс и вместо идеальной Лидочки сяду рядом с расхристанным пованивающим двоечником, приближенным ко мне для исправления его поведения и успеваемости, вызывала новый приступ рева, с которым я совершенно не могла справиться. Сказать по правде, поздно вечером, изнемогая от моих бессмысленных и неутешимых всхлипываний, мама отшлепала меня, присовокупив, что теперь по крайней мере у моих слез есть внятная причина. Это немножко помогло горю, но еще много дней там, где ребра закругляются и поднимаются к сердцу у меня сидела злая кручина - что-то похожее одновременно на боль, страх, тоску, голод и сожаление.
Потом в жизни я встечалась с этим несколько раз - не так часто. Оно всегда было такое же. Опыт нисколько не помогает бороться с душевными ранами. Утраты, утраты...