Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.
Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?
Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.
Священник объясняет пастве, какова святость девы Марии. "Вот видите - говорит он - в первом ряду сидит Долорес. Мы все знаем, что она целомудренна и добродетельна, заботится о стариках и раздает милостыню бедным, всегда приветлива и смиренна, ухаживает за прокаженными и до рассвета молится за грешников. Так вот - по сравнению с девой Марией - наша Долорес грязная шлюха!"
Это я к вопросу о прекрасном.
В Лувре мы с Левой решили ходить порознь. Чтобы не спорить - всего ведь за несколько часов не посмотришь.
По существу все знают, что нам делать с розовой зарей. Ее надо показать кому-нибудь важному для нас. И бессмертные стихи туда же. Неразделенное наслаждение прекрасным, как Долорес против девы Марии. Более ни менее можно наслаждаться в одиночку вкусом. Но знатоки предпочитают пить тонкие вина в компании понимающих сотрапезников. Театральное действо остро нуждается в том, чтобы восторг или негодование сообщить спутнику, хоть прикоснувшись пальцем, хоть обменявшись взглядом. Читать, конечно, приходится в одиночку. Но такие книги, как "Камасутра книжника" или "Особенно Ломбардия", нестерпимо хочется цитировать. (И в лучшие годы своей жизни, я для этой цели была неоднократно разбужена). Или по крайней мере требовать от близких, чтобы они прочли и восхитились.
