По характеру Хэчо был человек добродушный. Так что вызов к нему в кабинет не сулил провинившемуся никаких особенных бед, кроме изощренной укоризны. Товарищу моего мужа, который учился в нашей школе, он сказал свом тяжелым звучным баритоном: " Я знал твоего отца... Да... Он был... довольно-таки культурный человек..., - и повышая голос, - а ты - такой ешак!"
Я бывала у него в кабинете по идеологическим делам как председатель совета дружины. Комната эта производила на меня огромное впечатление. Она
опаздывала на 30 лет. В ней были плюшевые малиновые шторы, стол с зеленым сукном и большой бронзовый бюст Сталина. Наш Хэчо следовал за генеральной линией партии на некотором отдалении. Почтения к великому вождю он не скрывал. И в разгар борьбы с культом, и в периоды ее затихания, бюст был на виду, его могли видеть ученики, родители и начальствующие посетители из РОНО и ГорОНО. Кроме откровенного сталинизма, тут присутствовало и чувство собственного достоинства, не позволяющее предать вождя по прихоти малограмотного выскочки. Он ненавидел Хрущева всей душой, что мы могли заметить во время уроков по кукуризации всей строны. Учитель говорил то, что следовало, но сарказм в его голосе не оставлял сомнения в том, что лично он думает о судьбе царицы полей в Якутии и под Архангельском. Сам Владимир Григорьевич был, если не пламенным интернационалистом, то, во всяком случае, вполне толерантным к своим ученикам всех национальностей. Когда пришло время распределения медалей, на которые существовали некие квоты, он сделал все возможное, чтобы медали получили все, у кого были на это основания. И мне тогда досталась серебряная. Антисемитизм был ему чужд и противен. Думаю и это вызывало омерзение к Хрущеву, с его знаменитой послевоенной фразой :"Евреи пусть едут в Биробиджан. Здесь Украина. И мы не заинтересованы в том, чтобы украинский народ толковал возвращение советской власти, как возвращение евреев".А может быть, он вовсе и не знал этой фразы. А просто, в память о нашем справедливом директоре, мне захотелось, чтобы вы все, по заслугам ненавидящие Сталина, припомнили, кто был тот освободитель и демократ, который волей туманных законов Истории, триумфально пришел ему на смену.