Начальником отделения радиотерапии был почему-то военный врач. Его звали звонким детским именем Зелиг. Мы обожали его и у нас были на то свои основания. Он был красавец, прекрасный онколог и полковник действительной службы. Женщины любили его и пользовались взаимностью. Кроме сотрудниц. По-видимому, у Зелига были на этот счет
твердые правила, о чем некоторые из нас откровенно сожалели. Теперь, через много лет, я понимаю, что у него были свои недостатки, но тогда – он казался абсолютно безупречным. Рыцарем без страха и упрека. Он действительно никогда и никого не ругал, не упрекал, не корил, не распекал, не журил и не требовал объяснений. Его и так слушались беспрекословно. В нашей преданности, кажется, было что-то феодальное - некое чувство его несомненного права распоряжаться, которым он, кстати говоря, пользовался исключительно редко. Он был прекрасным сюзереном. Все неприятности, проблемы, ошибки, контакты с высшим начальством и жалобы больных он брал на себя без удовольствия, но как бы по уговору. Однажды мы лечили жену хозяина огромной фирмы лечебной косметики. Она была славная свойская тетка, болела почти безобидной (при безупречном лечении) формой рака. И по закону подлости, как раз на нее выпала ошибка в расчете дозы. Она должна была получить тридцать облучений, а при проверке расчета, который был сделан после двадцать четвертого, выяснилось, что она получила уже всю дозу, и даже пять процентов лишних. Счастье, что контрольный расчет не опоздал. Ущерб был невелик, но уже через минуту виновный физик стоял в комнате начальника отдела и каялся в содеянном. Теперь надо было объясняться с пациенткой и ее мужем.Был когда-то забавный мультик, в котором спесивый царевич собирался прикончить Змея Горыныча, как велит долг витязя. Имей в виду - предупредил его доброжелатель, - этот Змей как раз витязями и питается…
Муж нашей пациентки – владелец фармацевтического княжества – обладал среди прочего, десятком адвокатов, специализирующихся на медицинских исках. Собственно говоря, они и жили-то за счет медицинских ошибок. Так что объяснение Зелигу предстояло нешуточное. Он зазвал их в свой кабинет и выложил все как есть. Через пол часа супруги вышли из кабинета шефа спокойные и почти довольные. Не знаю, как уладился нарождающийся скандал, но думаю, что они отыскали общих армейских друзей, или выяснили, что воевали вместе в какой-нибудь из наших войн, или что-нибудь в этом роде.
Вообще военное прошлое связывало Зелига со множеством разных людей. Управляющий делами министерства здравоохранения был его командиром роты; премьер-министр был майором в том полку, где он служил лейтенантом; старшая сестра больницы была той самой Рути, которая складывала парашюты его взводу (выходит, он был когда-то и десантником?); водопроводчик, который чистил засорившуюся раковину у него в кабинете, был сержантом на офицерских курсах, когда он там учился…
Он мог делать несколько дел одновременно – почти как Наполеон, плюс говорить по телефону. Великолепным его талантом была способность выбирать одно решение из двух возможных. Там, где другой потратил бы часы на взвешивание и обдумывание недостаточных для решения доводов и контрдоводов, Зелиг решал за пару секунд, твердо и бесповоротно. Вероятно, он иногда ошибался, но мы об этом ничего не знали. Он был не из тех, кто любит прилюдно обсуждать свои ошибки. Только один раз я видела его тяжелые колебания. Он лечил маленькую девочку с огромной опухолью, примыкающей к почке. Зелиг рисовал на рентгеновском снимке поле облучения. Нарисовав его, он стер одну линию и передвинул ее на сантиметр влево. Я поняла, что он боится оставить необлученной невидимую глазом границу опухоли. Тогда она снова вырастет и убьет ребенка. Потом он снова стер эту линию и передвинул ее немного правее, и стало ясно, что он не решается облучить единственную почку, оставшуюся после операции. И так он рисовал и стирал, и изгибал линию, и шел на компромисс, и отказывался от компромисса, и было страшно даже присутствовать при этом, а не то, что принимать эту ответственность на свою душу.
Больные любили его за надежность. Он выслушивал их и даже не подавал виду, что его время страшно дорого и в переносном, и в самом прямом, шекелевом, смысле. Однажды я слышала его беседу с пациентом, который переехал в Иерусалим из Англии. Тот рассказывал, что жил в Манчестере и давно хотел вернуться домой, но последние 8 лет лечился от рака у своего врача, очень верил ему и не решался с ним расстаться.
«Мой врач был очень похож на тебя - рассказывал он – такой же высокий, молодой как ты. Ты ведь не куришь? Вот! И он тоже не курил».
«Так что же ты его бросил?» - улыбаясь спросил Зелиг
«Понимаешь, он вдруг заболел раком и умер за один месяц» - расстроено ответил старик.
«Что ты меня пугаешь?» - закричал Зелиг, Он еще улыбался, но улыбка его была бледновата.
Теперь Зелиг работает в Филадельфии. Он там директор Института радиотерапии. Думаю, бюджет его больницы больше бюджета нашего министерства здравоохранения.
